Вячеслав Тетёкин о транзите власти

Очевидность борьбы между старой и новой элитой путинского правления, то есть силовиками и технократами — ничем неприкрытая реальность нынешних дней. На кону — транзит власти.

Ключевой момент этого действа — проверка тех, кто на федеральном уровне войдет в «команду транзита» в 2024 году.

— У меня глубокие сомнения относительно транзита власти в 2024 году. Всё может произойти раньше, — говорит главный политический советник председателя ЦК КПРФ, доктор исторических наук Вячеслав Тетекин.  — Что касается моделирования постпутинского управления страной, то на самом деле исторические процессы сплошь и рядом развиваются спонтанно. Генерирование идей, попытки встроить исторический процесс в некую модель, как правило, обречены на провал.

Суть проблемы в том, что Владимиру Путину по Конституции РФ нельзя идти на третий срок. И у нынешней российской псевдоэлиты возникает закономерный вопрос: что будет дальше? И она уже начинает трястись. Поэтому есть социальный заказ псевдоинтеллектуалам разработать некую модель — как оно будет. И вот они выстраивают благостную картину: это сделаем, то сделаем, в конечном счете у нас всё получится.

На самом деле никакого транзита власти не предполагается. Предполагается сделать так, чтобы Владимир Владимирович, с одной стороны, вроде как «ушел», а с другой стороны, вроде как остался. И дело не в самом Путине. Вообще, может быть, что ему всё это давно сильно надоело. Но та группировка, которая вокруг него, не хочет лишаться этой выстроенной конструкции. Самая большая проблема заключается не в личности Путина, которому нужно уходить в 2024 году, а в том, что бюрократически-олигархическая группировка, которая за эти годы сложилась вокруг него, не хочет терять свои сытые позиции.

«СП»: — Губернаторская пересменка на лояльных Кремлю назначенцев — прицел на дальнейшие президентские выборы в регионах, подготовка почвы?

— А где вы видели нелояльных губернаторов? Все губернаторы априори лояльны, исключение — наш товарищ, Сергей Левченко в Иркутской области, и то он вынужден, так сказать, как-то «изображать», что играет по правилам: не подвергает открытой критике главу государства. Все остальные губернаторы абсолютно лояльны, потому что были избраны не вопреки, а исключительно благодаря желанию президента и его администрации. Левченко здесь исключение из правил. Это опытнейший производственник, управленец, организатор. Все остальные губернаторы фактически назначены, хотя это проходит через некую процедуру якобы волеизъявления. И личность губернаторов с точки зрения их влияния на президентские выборы имеет очень малое значение. Уже выстроена могучая система фальсификации выборов, она отработана до мелочей. Все председатели участковых, территориальных, региональных избирательных комиссий, давно проверены на практике, зарекомендовали свою лояльность. Они делают то, что им велят сверху.

У нас нет давно выборов, у нас давно рисуют цифры в избирательных протоколах. Поэтому люди, которые рисуют эти цифры, давно расставлены, испытаны на деле. Последний «губернаторопад» объясняется другими причинами: экономика сыпется, народ негодует, недовольство населения усиливается. Значит, нужно что-то делать на местах, чтобы народ не проявлял недовольства. Поэтому наиболее неспособных губернаторов потихонечку убирают ради сохранения стабильности системы.

«СП»: — А власть в перспективе может быть разделена между различными центрами? Ключевой центр останется в руках нынешней элиты, нынешней группы и ее лидеров?

— Это практически невозможно. Дело в том, что сложилась пирамидальная система: наверху президент и его администрация, где-то сбоку правительство, еще более сбоку и ниже — Государственная Дума и Совет Федерации. Всё остальное по пирамиде спускается вниз и вниз. Представить себе, что сложившаяся конструкция согласится превратиться в двухголовое нечто или многоголовое, я не могу. Они намерены удержать единоличную власть любым путем.

Какие-то завзятые интеллектуалы могут вести речь, что «было бы неплохо, например, сделать так, чтобы было разделение властей». Ребята, по Конституции у нас есть три ветви власти: исполнительная, возглавляемая президентом, которая включает правительство, у нас есть законодательная власть — это Федеральное собрание, и у нас есть судебная власть — Верховный суд и Конституционный суд. Но можем ли мы говорить о том, что у нас существует это троецентрие? Нет.

Госдума и Совфед фактически превратились в отдел администрации президента или правительства, который покорно штампует законопроекты, исходящие из недр исполнительной власти. Законодательная власть де-факто подчинена исполнительной. Примерно то же самое происходит с судебной властью. На каждом шагу видно проявление «басманного суда», телефонного права. Поэтому, когда нам говорят о возможности распределения обязанностей и центров силы — это чистейшей воды обман. Не нужно ничего придумывать: восстановите самостоятельность конституционных органов власти, законодательной и судебной, — всё, что нужно. Но ничего не произойдет, не изменится: нынешняя элита не намерена поступаться своей властью.

«СП»: — В такой ситуации не могут аресты, посадки «неприкасаемых» привести к межклановой войне — всех против всех за «своего» президента?

— Так у них междоусобная война или «поножовщина», по-другому, идет непрерывно. Там реки крови, невидимые для простого человека, льются безостановочно: идет постоянная дележка власти, собственности. У кого-то что-то отжали, захватили, кто-то сам отдал, кого-то посадили, чтобы отнять, потом выпустили, потому что отдал… Но представить себе, что кто-то будет пропихивать свою собственную кандидатуру в президенты, я не могу. Да и дело в том, что никакой альтернативы-то реально не существует.

Почему муссируются разные варианты сохранения у власти Путина? Потому что он консенсусный кандидат, устраивает все эти элиты. Они к нему приспособились уже. Поэтому ищут варианты, чтобы он как бы уходя, но никуда не ушел, остался. То ли будет Госсовет, то ли объединенное государство России и Белоруссии. Путина переизберут, по Конституции это не запрещается. А аресты за коррупцию имеют слабое отношение к изменению власти. Это просто проявление со стороны верховной власти, попытка, вернее, показать обществу, что борьба с коррупцией у нас идет, потому что эти коррупционеры обнаглели, всех достали, народ негодует. Недовольство социальной несправедливостью усиливается, поэтому нужны какие-то ритуальные жертвы. Вот и вбрасывается Арашуков, который никому не нужен, за исключением своей Карачаево-Черкесии, вбрасывается Абызов, который уже давно эмигрировал, про которого уже давно забыли, вбрасываются какие-то губернаторы периферийных областей. Изображается борьба с коррупцией. Воров в нашей системе неизмеримо больше, коррупция пронизала все эшелоны власти. И правильно говорят: если начать сажать, то нужно сажать всех. В конечном счете дело примерно этим и закончится, но не сейчас.

«СП»: — Насколько «византийский» стиль борьбы в высших эшелонах власти за место, за кресло в Кремле может отразиться на политической системе?

— Отразится самым пагубным образом. В Организации Объединенных Наций более 30 процентов времени высшие чиновники проводят в междоусобных интригах, в борьбе между собой, в аппаратных играх. Я представляю, что у нас уровень византийства, интриганства, аппаратных игр, как минимум, не ниже, чем в ООН. Скорее, 50 процентов времени чиновник проводит в аппаратной борьбе, считая, что это и есть реальная политика. «Башни Кремля» сталкиваются между собой, какие-то «башенки» при этом существуют, и они воюют, воспринимая аппаратную возню за реальную политику. То есть они живут в своем собственном искусственном мире. Для них существуют, конечно, некие статистические отчеты, лживые насквозь, или отчеты о состоянии внутренней политики, опять-таки лживые, которые убеждают их в том, что «да, есть проблемы, но проблемы управляемые, которые не угрожают существованию системы». Поэтому они продолжают увлеченно заниматься междоусобной борьбой. При этом страна катится вниз, а они этого не замечают, потому что они не хотят этого видеть.

«СП»: — Это может привести к управленческому и далее к политическому коллапсу?

— У нас очевиден управленческий коллапс. Страна-то уже малоуправляемая. Конкретный пример с несчастными белухами и касатками в Приморье. Президент потребовал, чтобы их выпустили, а их не выпускают. Потому что за этим стоят конкретные экономические интересы. Вообще 70 процентов поручений президента не выполняется. Я занимался, будучи депутатом Государственной Думы, судьбой авиационной промышленности России. Подготовили обширную справку на основе рекомендаций, оценок самых крупных специалистов в этой области. Геннадий Зюганов пошел к президенту, тот наложил грозную резолюцию — разобраться пяти ведомствам. Это было лет пять назад, с тех пор ничего не сдвинулось. Вот только сейчас начались какие-то шевеления, но ничего не произошло. Страна неуправляемая, по сути дела. Она управляемая в тактическом плане, но что касается стратегического развития — конечно, все тормозится.

Пришли последние данные, что высокотехнологические отрасли промышленности в России грохнулись аж на 14 процентов. Мы катимся в пещерный век со страшной силой. Закончился гособоронзаказ и сразу выяснилось, что гражданское машиностроение у нас стремительно приближается к нулю. Нет реальной заботы, чтобы Россия стала высокотехнологической державой и могла конкурировать с внешним миром. Это управленческий коллапс. Ну а во внешней политике — это полная катастрофа, особенно то, что происходит с СНГ.

«СП»: — Какое место в транзите власти отводится Медведеву, учитывая, что арест экс-министра Абызовавоспринимается ударом непосредственно по главе правительства?

— Медведев на меня производит впечатление некоего такого гуттаперчевого мальчика. Его можно бить, сколько хочешь, он всё равно распрямляется и встает с той же самой неизменной улыбкой. С ним ничего не происходит. Даже расследование Навального, что премьер-министр живет далеко не по средствам — на нем никак не отразилось. А арест кого-то — никакого значения не имеет. Дело в том, что Медведев занимает сугубо церемониальную позицию. Поэтому арестуй хоть все его правительство, с ним ничего не произойдет. Он удобен главе государства, и в этом качестве его держат.

Дело в том, что сама элита, верхний управляющий класс, реальный правящий класс довольно монолитен и он никого не пускает внутрь себя и никого не выпускает. Страна идет под откос, и от того, что какие-то лица поменяются во главе каких-то институций, ничего не изменится, потому что не меняется главное — социально-экономическая политика. Она на протяжении 30 лет после прихода к власти Ельцина и его команды остается неизменной, и рулят этой политикой всё те же самые лица. Если взять господ Чубайса и Кудрина — вот реальные игроки, вот нужно смотреть на кого. Они держат руку на пульсе.

«СП»: — Какова позиция КПРФ в сложившейся ситуации, учитывая рост протестных настроений в обществе?

— Курс, по которому гонят страну под откос под управлением Запада, абсолютно порочен и разрушителен. Мы начали говорить это фактически после первых же дней появления правительства Ельцина—Гайдара. Мы сразу же увидели и поняли, что это всё закончится для страны плохо. На самом деле всё оказалось гораздо хуже, нежели мы предсказывали в 1991—1992 годах. Произошло разрушение нашей экономики, социальной сферы, науки, образования, культуры, медицины, вооруженных сил. Нам придется восстанавливаться все это еще многие годы. Но в течение какого-то периода времени за счет очень высоких нефтяных цен нынешней власти, правящей группировке удавалось бросать крохи населению и оно начало ощущать некий подъем благосостояния. Только этим объясняется некая политическая стабильность.

Сейчас нефтяной пирог сжимается, голодные рты вокруг него, олигархи менее прожорливыми не стали, поэтому население получает всё меньше и меньше, социальное напряжение возрастает. Задача КПРФ — создание широкого народного фронта, о чем говорил Геннадий Андреевич на недавнем мартовском пленуме Центрального комитета. Это должно быть широкое объединение лево-патриотических сил, ядром которого будет КПРФ, которое должно возглавить неизбежные перемены.

«СП»: — Как коммунисты, патриотические силы в ходе сентябрьских выборов 2019 года планируют переломить ситуацию с транзитом власти-2024?

— Повторю, о транзите власти говорить не приходится. Мы не знаем, что произойдет до 2024 года. Все убеждены, что всё будет сохраняться как есть. Но приближение грозы ощущается.

Что касается сентябрьских выборов, то власть уже трясется, потому что протестное голосование все усиливается и усиливается. И случай в Усть-Илимске, когда мэром этого крупного промышленного центра была избрана 28-летняя домохозяйка, мать-одиночка, не имеющая образования — она выступала против единоросса, показывает, что «Единая Россия» отторгается населением. Единороссы баллотируются теперь как независимые. «Единую Россию» ждет очередное поражение, и эти поражения будут усиливаться и усиливаться, потому что народ сейчас голосует по принципу «кто угодно, лишь бы не партия власти».

По материалам «Свободная пресса»